Глава 31
Джон и Лесли уделили, в лучшем случае, чисто символическое внимание своей работе, состоящей в обычной редактуре материала для вечерних выпусков. Лесли делала сюжет о столкновении между сторонниками защиты окружающей среды и лесорубами в судебном разбирательстве, длившемся целый вечер и не давшем определенных результатов. Это была все та же старая как мир история, и сюжет тоже казался старым как мир. Что же до Джона... сценарий пятичасового выпуска выглядел вполне прилично, крепко сбитый и хорошо выстроенный; с ним не было никаких проблем. Иными словами, в сравнении с материалом, который разжевывали, критиковали, препарировали, проталкивали, протаскивали и обсуждали наверху, вся эта белиберда на мониторах их компьютеров не вызывала интереса.
Ого. Вот в отдел стремительно вошла Тина Льюис, не встречаясь ни с кем взглядом, не соблаговолив даже повернуть лицо в их сторону. Проходя мимо стола Лесли, она прибавила шагу, продолжая смотреть прямо перед собой неподвижным взглядом.
Лесли искоса взглянула на Джона, удивленно вскинув брови. Понимать ли это как добрый знак?
Тина скрылась в своем кабинете и с грохотом захлопнула за собой дверь. Это могло свидетельствовать о том, что ей не удалось настоять на своем требовании зарубить сюжет. И все же...
Глубоко в душе Джон почувствовал тревогу. Он знал - и сознание это внушил ему Господь, - что принятое наверху решение в некоторых отношениях благоприятно, а в некоторых нет.
Джон вернулся к своему компьютеру, глубоко вздохнул и несколько секунд беззвучно молился, даже не закрывая глаз. На самом деле это не имеет значения, сказал он Господу. Он безоговорочно примет любую волю Божью. Пойдет ли сюжет в эфир или нет, дело второе. Подлинно важным для Джона было по-прежнему понимать смысл действий и слов Господних и добиться торжества Истины.
- Господь Всемогущий, - прошептал он, - я просто хочу покориться Твоей воле в кои-то веки.
Теперь в отдел вошел Бен. Он резко остановился у информационного бюро и выхватил экземпляр информационного листка у Джорда Хайями, редактора бюро. Они коротко переговорили, а потом Бен двинулся к столу Лесли.
- Лесли...
Она подняла глаза. Так-так. Сейчас будет оглашен вердикт.
- Слушаю. Сообщите мне новости поделикатней, пожалуйста.
Он наклонился низко к Лесли, став спиной ко всему отделу и к Джону в особенности.
- Это не вполне добрые новости, ясно? Но слушай меня внимательно и делай то, что я скажу тебе.
- Да, сэр.
- Во-первых, сюжет пойдет в эфир - вероятно, завтра. Лесли воздержалась от изъявлений радости, понимая, что дурные новости еще впереди.
-И?
- И... - Бен посмотрел в сторону кабинета Тины, а потом снова на Лесли. - И я хочу, чтобы ты взяла несколько дней отгула, начиная с этой самой минуты.
Для Лесли это прозвучало как гром среди ясного неба.
- Что за... Я не понимаю.
- Говорю прямо. Тина не хотела пускать сюжет в эфир, но я настоял на своем, и теперь сия леди рвет и мечет. Следующие несколько дней обещают быть весьма интересными. Думаю, тут начнется ад кромешный, и... при всем своем уважении к тебе я не хочу, чтобы ты оказалась в центре этой заварухи или принимала в ней участие. Полагаю, тебе стоит лечь на дно на некоторое время.
Конечно, Лесли попыталась возражать:
- Но, Бен, это же... нелепо...
Он улыбнулся, словно удивлчясь ее неразумности.
- Да неужели? Независимо от того, что будет делать или говорить Тина, ты собираешься сидеть тихо и со всем соглашаться, да? Ты собираешься быть пай девочкой, позволить Тине командовать парадом и смиренно молчать?
Лесли поняла, о чем говорит Бен. Она попыталась оправдаться:
- Бен, я никогда не хотела никаких неприятностей...
- Я тоже. Проблема заключается в том, что ты подобна урану, а Тина подобна плутонию - и когда вы две сталкиваетесь, вы достигаете критической массы. Мне не нужно ничего подобного в моем отделе, а учитывая грядущие события, это неизбежно произойдет, если я не уберу одну из вас со сцены. Так что пусть сначала сюжет выйдет в эфир, а я позвоню тебе, когда горизонт будет чист и гроза минует.
- Но, Бен... кто будет делать сюжет?
- Я хочу дать его Джону. Лесли почуяла что-то недоброе.
- Чтобы Джон сам все сделал?
- Да. Сам, с начала и до конца.
- А потом что?
Бен поколебался, а потом ответил:
- Еще рано говорить. Но давай: собирай свои вещи и выкатывайся отсюда сию же минуту. Я не хочу видеть тебя здесь, пока страсти не улягутся, а потом позвоню тебе. - Он ободряюще добавил: - Ты не уволена, ты ж понимаешь. Я просто хочу, чтобы ты держалась подальше отсюда какое-то время.
У Лесли хватило смелости запротестовать:
- Бен, сюжет принадлежит нам обоим. Я тоже работала над ним.
- Я не забыл.
- Значит... если что-нибудь случится с Джоном... Бен прервал ее:
- Эй, ничего еще не случилось! Просто выжидай и наблюдай - в любом другом месте. Это приказ.
Джон видел, как Лесли выключила компьютер и начала собирать бумаги со стола. Теперь Бен направлялся к нему. Джон потянулся к свободному креслу и придвинул его поближе к столу, предлагая подошедшему Бену сесть.
Бен украдкой посмотрел на Лесли, которая ответила ему непримиримым взглядом, продолжая собирать вещи. Потом он сказал Джону:
- Лесли на несколько дней исчезает со сцены. Джон пронаблюдал за тем, как Лесли швыряет какие-то предметы в сумку и хватает куртку.
- Думаю, это хорошая мысль, Бен. Ценю.
- Итак... ты готов услышать окончательное слово?
- Похоже, сюжет пойдет в эфир.
По виду Бела не было похоже, что он сообщает добрые новости.
- Завтра, если ты успеешь подготовить материал.
- Думаю, успею. Без Лесли будет трудновато, но я постараюсь.
- Тебе придется встретиться с губернатором завтра утром. Лорен Харрис уже договаривается о встрече. - Бен помолчал, готовясь выложить все прямо и честно своему теле ведущему. - Он надеется, что губернатору удастся отговорить тебя или запугать - не знаю, что именно. Но ты возьмешь с собой оператора и выслушаешь комментарии губернатора, если таковые у него будут. Потом... ты смонтируешь сюжет, и мы пустим его в пятичасовом и семичасовом выпусках. У тебя будет максимум две минуты, и ты сам сделаешь вступление и озвучивание за кадром. Сюжет будет твоим и только твоим с начала и до конца. И пойдет только под твоим именем. - Бен с извиняющимся видом пожал плечами. - Это одно из условий Лорена.
Джон все понял. Он все понял.
- Так вот почему вы отправляете Лесли домой, да? Сюжет должен с треском провалиться.
Бен отвел глаза в сторону и сказал:
- И, вероятно, ты вместе с ним. - Он снова посмотрел на Джона. - Я не знаю наверняка, но... давай смотреть правде в глаза: ты не заводишь себе здесь друзей. Ты нарушаешь неписаные правила - то есть по-прежнему хочешь выйти в эфир с этим сюжетом.
- Я не уверен, что хочу. Я просто знаю, что должен.
- Зачем, Джон? Ты по-прежнему считаешь, что чем-то обязан Брюверам?
- Не только. Не побоясь общих слов, я сказал бы, что обязан всем людям. Я обязан сказать Истину.
С безнадежным видом Бен откинулся на спинку кресла.
- Ладно... посмотрим, насколько они ее примут. Я заключил для тебя сделку, но не в восторге от нее.
- Да, я знаю. - Джон принялся описывать ход переговоров так, словно сам при них присутствовал. - Тина была против сюжета, вы - за. Харрис оказался между вами, и он беспокоился о судьбе канала и своих отношениях с высокопоставленными лицами. И тут вам пришла в голову идея: послушайте, материал столь важный мы действительно не можем проигнорировать. Но давайте повесим сюжет на одного Баррета, пусть он рискнет, а мы при желании сможем замять историю, не дав ей развиться, поднять большой шум с обеих сторон. Если сюжет не состоится, люди скоро о нем забудут, и мы выйдем сухими из воды; если сюжет привлечет внимание общественности, мы всегда сможем сказать, что первыми выступили с информацией. И в первом, и во втором случае Баррет и Олбрайт потеряют возможность использовать материал в своих целях. Все очень прагматично.
Бен рассмеялся.
- Ты действительно многому научился за годы работы на студии.
Джон знал, что попал прямо в точку, но не испытывал никакой радости от этого.
- Чем-то напоминает картину, которую я видел недавно в торговых рядах. Трудно объяснить, но... это заставило меня задуматься над тем фактом, что при существующем состоянии средств массовой информации вам даже не приходится ничего скрывать и утаивать. Вам даже не приходится особо лгать. Нужно просто достаточно умело отвлекать внимание людей, и они перестанут понимать, в какую сторону смотреть.
Бен мрачно обдумал услышанное.
- И в этом отношении губернатор намного опередил тебя.
- И всегда будет опережать.
- Но ты все равно хочешь выступить с сюжетом? Джон улыбнулся, удивляясь своему спокойствию.
- Я могу сделать это. Как вы единодушно решили на своем совещании, я потеряю возможность использовать материал в своих целях. Но я сделаю то, что должен сделать.
- А... как ты думаешь, Джон? - осторожно спросил Бен. - В этом ли состоит твое представление об умном, хладнокровном парне - о человеке, от которого люди могут ожидать освещения событий, в объективной и выдержанной манере... и все такое прочее, о чем мы говорили?
- Такой человек должен говорить людям Истину, не так ли?
Бен кивнул.
- Именно это я и сказал Лорену Харрису. На сей раз они оба рассмеялись - пусть только из желания разрядить обстановку.
Потом Бен снова посерьезнел.
- Но знаешь, Джон, у меня такое ощущение, будто ты знаешь куда больше, чем говоришь. Это не разовый сюжет, так ведь? У него есть продолжение?
Джон прикинул, что он может сказать, а что нет.
- Если честно, Бен...
- Конечно, честно. Джон кивнул.
- У него есть продолжение. Сюжет разрастется, сильно разрастется. И будет интересно посмотреть, до какой степени придется ему разрастись, чтобы его уже нельзя было спрятать под ковер. - Он усмехнулся. - Конечно, под ковер можно спрятать и слона и на том успокоиться - покуда умело отвлекаешь внимание людей еще на что-то.
- Слона? Вот теперь ты меня заинтриговал.
- Извините, Бен. Но в данный момент я связан обещанием, данным известным лицам, и не могу говорить до тех пор, пока они не закончат свою работу по данному делу.
Хови Метцгер - мелкий хулиган, выполняющий грязную работу по найму - спокойно сидел за маленьким столом в комнате для допросов, затягиваясь сигаретой и пытаясь сохранить невозмутимый, непоколебимый вид, в то время как напарник детектива Хендерсона, Клэй Оукли, зачитывал задержанному его права.
- Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете или подпишете, может быть использовано против вас в суде... - Хендерсон выбрал комнату 1027 на последнем этаже здания окружного суда - крохотную каморку площадью шесть на восемь футов, расположенную через коридор от камер предварительного заключения и славящуюся своей мрачностью: здесь не было окон, кроме окошка в двери, и стены были выкрашены в грязно-желтый цвет. Хендерсон хотел создать у Хови нужное настроение для допроса.
Оукли закончил:
- Вы имеете право осуществить все перечисленные права перед допросом, в ходе оного или в случае, если решите сделать заявление. Так... вы поняли свои права?
- Конечно, - сказал Хови.
- Понимая свои права, вы готовы говорить с нами сейчас?
- Возможно.
Хендерсон понимал, что Хови прощупывает почву.
- Хови, я видел тебя и твоего дружка Тэда по телевизору, когда вы крушили челюсти налево и направо на митинге губернатора в прошлом месяце. Ты помнишь это?
- Да, помню.
- Полиция другого штата скоро передаст нам Тэда. Он обвиняется в покушении на убийство и показывает пальцем на тебя. Говорит, что ты был там, что ты убил старика.
Хови отреагировал скептически:
- О, да неужели?
Хендерсон приблизился к столу.
- Слушай... мы с тобой играли в эту игру так много раз, что все правила тебе известны. Ты помогаешь следователю, следователь помогает тебе. Мы выслушали версию Тэда. Теперь мы хотели бы выслушать твою. Ты хочешь говорить?
Хови рассмеялся и затянулся сигаретой.
- Давайте послушаем версию Тэда.
Хендерсон пролистал блокнот и заглянул в записи.
- Вы вдвоем отправились в оптовый магазин Баррета на поиски кассеты. Ты начал избивать владельца магазина Джона Баррета - старшего, пытаясь заставить его сказать, где кассета. По словам Тэда, старик отказывался говорить, и тогда ты, Хови, разошелся по-настоящему и в конце концов забил его до смерти.
Хови затряс головой.
- Ничего подобного! Ничего подобного!
- Ты это говоришь нам, Хови?
- Да, вам! И вам стоит меня выслушать!
- Так, значит, этого не было? Хови кипел от негодования.
- Нет, нет, нет... это же Тэд вам сказал! А чего еще от него можно было ожидать?
- Где он погрешил против истины?
- Я не убивал старика!
- Значит, убил Тэд?
- Ну...
-Что?
- Никто никого не убивал. Мы его избили, вот и все. Мы хотели получить пленку, а он не говорил, где она, - и мы просто попытались применить некоторые средства убеждения.
- Я бы сказал, средства довольно серьезные - настолько серьезные, что он умер.
- Послушайте, у него случился сердечный приступ или что-то вроде этого. Мы били его несильно. Другого старика мы побили точно так же, и он не умер.
- Какого другого старика?
- О... разве Тэд вам не рассказал?
- Какого другого старика? Хови улыбнулся.
- Вот видите? Сейчас вы разговариваете с нужным человеком! Я ничего не скрываю - я с вами сотрудничаю. Вспомните об этом впоследствии. Другой старик... Лэйк... Сначала мы вышли на него, поскольку думали, что пленка у него. Мы немножко прижали парня прямо возле его дома, и... право, не помню, врезали мы ему сначала, или сначала он заговорил... Он оказался полным слабаком, знаете ли. Едва мы его схватили, он сразу заверещал: "У меня ее нет! У меня ее нет!" Кажется, Тэд дал ему пару раз по морде. Тэд - человек жестокий, знаете ли. Я такими делами не занимаюсь.
- Конечно, не занимаешься.
- Но Лэйк все выложил нам как на духу: мол, пленку он отдал Джону Баррету, владельцу оптового магазина, и рассказал нам, где находится магазин и все подробности. Он моментально раскололся, так что мы его отпустили. Он оказался тряпкой.
Оукли счел это интересным:
- Судя по твоим словам, вы вообще практически не били Лэйка.
- Нет. Практически не били.
Хендерсон возобновил наступление.
- Но Баррета вам пришлось избить посильнее, так?
- Эй, послушайте...
- Так сильно, что вы убили его. Хови негодующе затряс головой.
- Никто никого не убивал!
- Лэйк. Ты сказал, фамилия другого человека Лэйк. А имя?
- М-м-м... Кажется, Эдвард. Вилли говорил, он вроде был какой-то шишкой в администрации. Я не знаю, чем он занимался.
- Хорошо. Кто опрокинул штабель труб на старика Баррета? Это была твоя идея?
- Нет, нет! Это Тэд придумал! Послушайте, я не настолько крут! Я не зарабатываю себе на жизнь убийствами! Этим Тэд занимается. Он в таких делах дока. Он сказал, что нужно представить все несчастным случаем.
- Значит, ты сел на автокар...
- Тэд сел на автокар! Слушайте, перестаньте смотреть на меня. Убийца - Тэд. Я - свидетель. Я рассказываю вам все, как было на самом деле.
- И вы так и не нашли пленку?
- Не стали там задерживаться. Как только старик помер, мы опрокинули на него трубы и смылись оттуда.
- Кто такой Вилли?
-А?
- Ты сказал, что о Лэйке тебе говорил Вилли. Кто такой Вилли?
- Вилли Феррини? - спросил Оукли. Хови просиял.
- Точно. Посредник. Вилли Посредник. Хендерсон усмехнулся.
- Воображающий себя крестным отцом. Замечание показалось Хови забавным.
- Ага. Он даже пытается подражать Марлону Брандо!
- Каким боком он замешан в деле?
- Мы иногда работаем на него. Именно он нанял нас тогда завязать драку на митинге губернатора, и именно он поручил нам разыскать Лэйка и ту пленку.
- А что было на пленке - он говорил вам? Хови легко пожал плечами.
- Какая-то сверхсекретная информация, типа перехваченных телефонных разговоров, тайных переговоров - все в таком роде. Что-то страшно важное.
- Кто нанял Вилли? Хови снова пожал плечами.
- Спросите у Вилли.
Во вторник утром, около четверти девятого, Джон и Мал, оператор, припарковали белый микроавтобус Шестого канала на одном из зарезервированных для представителей прессы мест на автостоянке за зданием Капитолия. После чего направились через лужайки и газоны широкой площади к зданию администрации - четырехэтажному комплексу из мрамора и бетона, выходящему фасадом на площадь и построенному в стиле классицизма в подражание окружающим зданиям. Джону здание администрации всегда казалось мрачным и похожим на коробку, словно все эти прекрасные кабинеты с огромными окнами служили боксами многоэтажного гаража, неизвестно с какой целью украшенного с фасада огромными колоннами. Да и сегодня сие архитектурное сооружение тоже не произвело на него особо хорошего впечатления.
Они шли через площадь, словно два крохотных суденышка, пересекающих зеленое море: Мэл тащил на плече камеру, а в другой руке сумку с аппаратурой; Джон нес штатив, несколько осветительных приборов, а также блокнот для записей. Они привлекли к себе несколько взглядов, но мимолетных. Телевизионщики были здесь делом обычным.
Джон посмотрел на часы. Губернатор ожидал их ровно в девять. Они успеют вовремя.
Но путь казался им очень долгим - не только потому, что они тащили оборудование, но и потому, что никто из них не испытывал удовольствия при мысли о предстоящем интервью. Всю дорогу в машине Мэл постоянно повторял фразы типа: "Да, в смелости тебе не откажешь, Джон - что есть, то есть", "Да, сэр, заданьице не из простых", "Надеюсь, они помнят, что я только оператор" и "О чем, собственно, ты собираешься его спрашивать?"
У Джона предстоящее интервью вызывало странные, смешанные чувства: естественное беспокойство о самом интервью и возможных его последствиях - и приятное возбуждение, вызванное духом опасности и приключений, который окружал всю эту историю. Джон огляделся по сторонам, отметив про себя, сколь крохотными и незначительными кажутся они с Мэлом посреди широкой площади. Словно муравьи. Одинокие муравьи. Да, одиночество - тоже часть этого приключения.
Им потребовались некоторые усилия, чтобы протащить оборудование через вращающиеся двери в вестибюль. Им пришлось пройти через пост охраны, где два охранника в синей форме проверили их документы, осмотрели аппаратуру, просветили рентгеновскими лучами их сумки и футляры и заставили их пройти через арку металлоискателя. Последний начинал пищать всякий раз при прохождении Мэла, пока тот не вынул сережку из уха - сегодня он выбрал довольно большую.
Наконец они оказались внутри, чувствуя благоговейный трепет завоевателей, взявших неприступную крепость. Здесь трудились Большие люди, Гиганты, Правители и Короли. Здесь, в этих мраморных залах, под этими высокими потолками и медными люстрами, Держатели Власти принимали решения и направляли ход истории. В кинофильмах всегда звучала торжественная музыка, когда герой оказывался в подобном окружении. Джон никак не мог отделаться от мысли о фильме "Мистер Смит едет в Вашингтон" с Джеймсом Стюартом в главной роли. Потом его вдруг поразила другая мысль: "Пророк Илия предстает пред царем Ахавом" - и он снова почувствовал себя ничтожным муравьем.
Когда дверь лифта открылась перед ними на четвертом этаже, взору их предстали священные покои Царя: просторный холл, где преобладал мрамор, со стен смотрели фрески с изображением различных эпизодов из истории штата. А посреди красного ковра возвышался, подобно бастиону, стол секретаря регистратора, за которым, лицом к лифту, сидела костлявая дама в очках на цепочке, похожая на часового на крепостном валу, готовая преградить путь не прошенным гостям. В одном углу, справа от стража в униформе, стоял стол, неизвестно для чего предназначенный.
Джон представился. Дама улыбнулась и куда-то позвонила.
Потом в дальнем конце огромного гулкого холла показалась женщина - она быстрым шагом направлялась к ним, четко и часто цокая высокими каблуками, стук которых отражался от стен и потолка и напоминал отдаленную пулеметную очередь. Сначала она находилась так далеко, что Джон с Мэлом не могли даже различить ее лица. Но по мере того, как она приближалась и увеличивалась в размерах, они постепенно рассмотрели перед собой худую энергичную женщину с пристальным, приводящим в смущение взглядом и волнистыми светлыми волосами.
Достигнув наконец приемной, она протянула руку для рукопожатия.
- Мистер Баррет, я Вилма Бентхофф, ответственный организатор предвыборной кампании губернатора и глава совета по связям с общественностью. Следуйте за мной, пожалуйста.
Джон поднял штатив и осветительные приборы, Мэл схватил камеру и сумку с аппаратурой - и они последовали за Вилмой Бентхофф по широкому холлу, проходя под огромными мраморными арками и бронзовыми люстрами, на которых сияли золотом тысячи крохотных лампочек. Вместо обычной футболки Мэл сегодня надел консервативную рубашку и сейчас жалел, что не прихватил галстука.
- На этом этаже нельзя есть, пить и курить, а также запрещается трогать медные решетки и украшения, - проинструктировала их Вилма Бентхофф через плечо. - Зонтики, трости, инструменты и тому подобное следует оставить перед дверьми офиса - все, кроме предметов, необходимых для съемки.
- Да, мэм.
- Да, мэм.
- Губернатор выделил вам полчаса на интервью и оставляет за собой право прервать его в любой момент. Вы должны обращаться к нему "господин губернатор", вы должны задавать вопросы только тогда, когда он выразит готовность услышать их, и вы не должны прерывать его, когда он говорит. Вы должны формулировать вопросы четко и ясно.
- Хорошо.
- Хорошо.
- Пожалуйста, ни в чем не отступайте от вышеперечисленных правил и следуйте всем распоряжениям, касающимся места установки камеры и осветительных приборов.
- Да, мэм.
- Да, мэм.
В дальнем конце холла находились огромные двустворчатые двери из резного дуба с бронзовыми петлями и ручками. Мисс Бентхофф открыла одну створку, навалившись на нее всей тяжестью тела, и придержала ее, пока они быстро проходили внутрь.
Теперь они оказались в мини-королевстве мисс Роудс, секретарши губернатора, - уютном, красиво обставленном кабинете, отделяющим внешний мир от кабинета, офиса губернатора. Доводилось ли еще какому-нибудь простому смертному настолько приближаться к святая святых?
Мисс Роудс, почтенная круглолицая дама с крашеными рыже-каштановыми волосами, поднялась из-за стола, приветствуя вошедших.
- Я доложу губернатору о вашем приходе.
Она подняла трубку телефона, очень тихо произнесла несколько слов и положила трубку.
Массивная дверь офиса стремительно распахнулась, всколыхнув воздух, и высокий, сильный, красивый мужчина вышел в приемную, приветственно протягивая руку.
- Доброе утро, джентльмены, - сказал он. - Я Мартин Дэвин, глава администрации и первый помощник губернатора. - Джон и Мэл по очереди ответили на крепкое, сильное рукопожатие.
- Входите, пожалуйста. - Они последовали за ним, огибая последний бастион - стол мисс Роудс, - и прошли через массивную дубовую дверь в Офис Губернатора.
Это было восхитительное помещение - обшитые резными панелями стены, медная отделка на всех дверях, оконных рамах и шкафах, центральная люстра для общего освещения, затейливые медные светильники на стенах для приглушенного света, небрежно расставленные там и сям напольные и настольные лампы. Вдоль двух стен тянулись стеллажи с книгами и чудесными образцами медного литья и фарфоровых изделий. На стенах висели картины, в углу стоял огромный глобус, а в высоком, до самого потолка, окне за креслом губернатора величественно поднимался на фоне голубого неба купол Капитолия - потрясающий душу символ чести, долга и страны. В уме Джона зазвучала торжественная патриотическая музыка, и сейчас он в значительной мере почувствовал себя мистером Смитом в исполнении Джимми Стюарта.
Мистер Дэвин стал с одной стороны стола губернатора, готовый отдать необходимые распоряжения. Мисс Бентхофф села с другой стороны, вооружившись ручкой и блокнотом.
Но где же губернатор?
- Джентльмены, - произнес мистер Дэвин, - губернатор Хирам Слэйтер.
- Э-э-э... здравствуйте, сэр, - услышал Джон голос Мэла. - Это большая честь для меня.
Мэл смотрел в сторону стола губернатора, но Джон никого там не видел.
Впрочем, нет, постойте-ка... там кто-то был. Джон рассмотрел чью-то макушку, едва выступающую над столом.
Губернатор Слэйтер? Губернатор Хирам Слэйтер, Творец Зари Нового Дня? Возвышенный символ прогресса? Судьба Штата? Могущественный Правитель, восседающий на вершине власти?
Джон увидел маленького, ростом не более четырех футов, человечка, который смотрел на них из-за стола расширенными от страха глазами, судорожно вцепившись крохотными пальчиками в край столешницы.
- А вы, вероятно, телеведущий Джон Баррет, - раздался голос губернатора - обычный голос губернатора Слэйтера, хоть и звучащий несколько пронзительно.
Джон усилием воли отогнал видение прочь и увидел губернатора нормальных размеров, который стоял за своим столом в безупречно скроенном синем костюме в тонкую полоску, белой рубашке и красном галстуке, одной рукой опираясь о зеркально гладкую поверхность стола, а другую протягивая ему.
Страшно изумленный и не могущий скрыть своего изумления, Джон пожал губернатору руку.
- Здравствуйте, господин губернатор, - сказал он и даже слабо улыбнулся - не из соображений светских приличий, а облегченно и даже словно забавлгясь.
Губернатор посмотрел на Мэла, а потом сказал, выразительно поглядывая на мисс Бентхофф:
- Может, вы немного подождете с установкой аппаратуры? Сейчас интервью представляется мне делом не столь существенным. Думаю, сначала мы просто побеседуем. - Мисс Бентхофф отвела Мэла на некоторое расстояние от стола губернатора и предложила ему стул.
- Благодарим вас за терпение, - сказала она тоном, который говорил, что ему лучше сохранять терпение. Губернатор снова перевел взгляд на Джона.
- Мистер Баррет, учитывая нашу ограниченность во времени, думаю, нам следует побыстрее прийти к взаимопониманию. Садитесь, пожалуйста.
Джон пронаблюдал за тем, как маленький четырехфутовый Хирам попятился от него, наткнулся на кресло и плюхнулся в него.
Бац! Джона под колени толкнуло подъехавшее сзади кресло, и он едва в него не упал. Мистер Дэвин быстро выполнял желания губернатора. Джон сел.
Губернатор - настоящий губернатор - тоже сел и несколько мгновений внимательно рассматривал Джона. Потом он подался вперед, сложил руки на столе и сказал:
- Во-первых, я хочу знать, откуда вы взялись, мистер Баррет, и почему делаете этот сюжет. Конечно, я могу ошибаться в своем предположении, но уверен, вы и ваш отец много разговаривали обо мне, м-м-м?
Джон усилием воли постарался принять нормальный вид и не пялиться. Но ему мешало сознание того, что глаза его раскрыты. Он видел. Он действительно видел.
- Гм... да, собственно, только один раз. Сразу после вашего первого предвыборного митинга. Я пытался убедить отца оставить вас в покое и прекратить читать вам проповеди.
Губернатор поднял брови и переглянулся с мистером Дэвином.
- Это очень интересно, мистер Баррет, если учесть вашу нынешнюю позицию.
Джон продолжал формулировать ответ:
- Меня расстраивало его поведение. Он снискал скандальную известность; я же - преуспевающий телеведущий, обеспокоенный своим имиджем и репутацией, и вдруг религиозный помешанный отец.
Губернатор ничего не ответил, но не спускал с Джона настороженного взгляда.
Джон продолжал, решив, что губернатор дает ему слово:
- Но если оставить в стороне религиозный пыл отца, то, когда я задумался над смыслом его речей... я понял правоту его позиции. Господин губернатор... - Джон старался говорить мягким, ровным тоном. Он ступал на тонкий лед и прекрасно понимал это. - Я в страхе бежал. Бежал от Истины, бежал от себя подлинного, прятался за образом, который представлял меня личностью более значительной, чем я был на самом деле. Я не понимал тогда, что отец просто пытается предостеречь вас - да, собственно, всех нас - и сказать нам, что мы нечестны перед самими собой, перед другими людьми и перед Богом. Господин губернатор, вопреки утверждению ваших консультантов по рекламе, имидж не все. Имидж есть иллюзия, обман чувств, ложь, в которую мы сами начинаем верить. И, как говорил отец, однажды имидж рухнет - ваш имидж, мой имидж -и .. тут неизбежно возникает вопрос: когда рухнет имидж, останется ли на его месте живой человек?
Губернатор начинал проявлять признаки нетерпения.
- Так скажите же мне, пожалуйста, какое все это имеет отношение к вашему сюжету и нашему интервью?
- И сюжет, и интервью имеют отношение к Истине. Однажды отец сказал мне, что Истина может быть как лучшим вашим другом, так и вашим злейшим врагом. Если вы хотите узнать Истину, возможно, она причинит вам некоторую боль, но вы сделаете шаг вперед, и вы выиграете. Если вы ослепляетесь иллюзией и бежите от Истины... что ж, рано или поздно она настигнет вас, и тогда удар будет намного страшнее. Возможно, вам уже никогда не удастся оправиться. Именно это отец пытался донести до людей, и я пришел к выводу, что он был прав.
Губернатор Слэйтер слегка усмехнулся.
- И теперь... полагаю, вы приняли милоть вашего отца. Отсюда этот ваш мстительный, бесцеремонный, нравоучительный сюжет?
- Я узнал того же Бога, Которого знал мой отец. И я пытаюсь понимать вещи и жить в согласии с Истиной Божьей. Отсюда этот сюжет.
- Но вы понимаете, против чего выступаете?
- Против мыльного пузыря? Против иллюзии? Слэйтер в ярости хлопнул по столу ладонью. Дэвин шагнул вперед.
- Довольно. Интервью окончено... Слэйтер поднял руку.
- Нет, Мартин, пока нет. Я еще не до конца разобрался с этим... этим самоуверенным, лицемерным фанатиком... этим... этим... - Не в силах придумать ничего более оскорбительного, он перескочил к следующей мысли: - Баррет, мы здесь собираемся разговаривать на языке здравого смысла. Мы собираемся сохранять благоразумие. Мы собираемся взвесить альтернативы и прийти к взаимопониманию, идет?
Итак, что имею з? Давайте говорить прямо. У меня сейчас по всему штату, в каждом доме вовсю идет рекламная кампания, которая будет продолжаться еще несколько недель. Я уже рассказал во всеуслышание об истинной причине смерти Хиллари и пообещал проверить все специальные клиники на предмет норм безопасности. Общественное мнение на моей стороне, история на моей стороне. Я по всем статьям впереди вас, так?
Теперь, что имеете вы? Какой-то ничтожный, клеветнический сюжет о... о чем? О том, что я с самого начала знал об истинной причине смерти моей дочери, но умолчал об этом, и в результате еще одна девушка умерла в той же клинике? Подумаешь, велика важность! Неужели вы всерьез думаете, что кому-то есть до этого дело? И сколько времени отпущено вам на сюжет? Две минуты! Всего две минуты! Да, я разговаривал с Лореном Харрисом. Он мой друг. Мы оберегаем друг друга от неприятностей, а значит, вам стоит поберечься!
И просто представьте, какое впечатление произведет ваш крохотный двухминутный сюжет против массированного наступления всех прочих средств массовой информации, работающих на меня, даже не говоря об оплаченной рекламе! Послушайте, газеты излагают мой взгляд на случившееся, равно как и другие телекомпании - и завтра, Баррет, ваша телекомпания присоединится ко всем прочим! Все будет так, словно вы никогда ни о чем и словом не заикнулись!
Тогда зачем делать сюжет? Вот что мне хочется знать. Зачем даже пытаться совершить столь бессмысленный поступок, потенциально пагубный для вас самого?
Джон видел, что Слэйтер уже чувствует себя победителем в этом столкновении идей и позиций, но все же... перед ним опять стоял четырехфутовый карлик, который произносил те же слова - но в полном ужасе, словно моля о пощаде.
Джон медленно поднялся с кресла. Сила - глубокая убежденность - его слов была слишком велика, чтобы произносить их сидя.
- Господин губернатор, созданный вами образ заворожил людей, и многие действительно верят в этот образ и прославляют его. Но образ рухнет, и тогда, господин губернатор, останется ли на его месте человек?
Побагровев от ярости, Слэйтер закричал:
- Ответьте мне всего на один вопрос, Баррет! Приведите мне хотя бы одну разумную причину, по которой вы пытаетесь УНИЧТОЖИТЬ себя!
Джон увидел это воочию, когда сказал:
- Всю свою жизнь вы посвятили созданию величественного образа, а теперь... до смерти напуганный, вы мечетесь внутри него, становясь все меньше и меньше... Вы потерялись, заблудились внутри своего образа, но боитесь выйти из него, боитесь Истины. Вот почему вы боитесь этого сюжета.
Дэвин снова стремительно шагнул вперед.
- Господин губернатор, вам не стоит связываться с этим придурком!
Джон увидел, как четырехфутовый коротышка завизжал на своего первого помощника:
- Оставьте меня в покое! Я в состоянии сам со всем справиться! - Маленький человечек посмотрел на Джона глазами, полными ярости и страха. - Я в состоянии справиться с тобой - всегда и везде! Ты ничто, слышишь? Ничто! - Он походил па капризного ребенка, визжащего на своих родителей.
Джон сказал - и сразу понял, что так оно и будет:
- Вы победите на выборах, господин губернатор. Эти слова, по крайней мере, остановили дальнейшее нарастание губернаторского гнева. Он откинулся на спинку кресла и даже натужно улыбнулся.
- Значит, вы признаете это.
- Но выиграете... и будете пребывать у власти... как кто? Кем вы будете? Кого выберут люди? - Джон снова сел, размышлГя вслух: - Школа Адама Брайанта отмежевалась от смерти Хиллари Слэйтер, но... и что? Стали ли они теперь лучше? Стали ли они более человечными, более добродетельными, оттого что обманули других? Врач, фальсифицировавший свидетельство о смерти, вышел сухим из воды и продолжает практиковать, но... и что? Что он выиграл такого, ради чего стоило бы жить дальше? У него не осталось правдивости. Не осталось достоинства. Не осталось чести.
А женщины? Сейчас они имеют право выбора, но все же... смогут ли они понять, что их собственные жизни святы, если жизнь как таковая уже не свята? - Джон посмотрел на губернатора в упор. - Но точно так же, как все, они уцелели и продолжают жить, много потеряв против прежнего... мы - вы, Брюверы, все мы - тоже уцелели и продолжаем жить, но никто из нас не стал богаче. Просто подумайте, что мы потеряли - наши убеждения, нашу правдивость и честь, святость нашей жизни, а теперь... и наших детей.
Губернатор глубоко вздохнул, выпрямил спину и ответил:
- Но я выиграю выборы, мистер Баррет, независимо от всех ваших стараний! Это вы можете сказать в вашем сюжетике!
- Вы победите на выборах, - повторил Джон, - но с меньшим перевесом голосов, чем ожидаете. - Потом он твердо добавил: - И вы не продержитесь на посту до конца срока.
Губернатор посмотрел смеющимся взглядом на Дэвина, который в свою очередь ответил насмешливой улыбкой.
Слэйтер с издевкой спросил:
- Это что - предсказание о судном дне из уст пророка-младшего?
Джон продолжал тихим, но твердым голосом, пристально глядя на губернатора:
- Образ рухнет, и человек, прятавшийся за ним, съежится от стыда.
И, не давая губернатору времени ответить, Джон добавил:
- А вот как вы поймете, что моими устами говорил Господь. Прежде чем вы отправитесь домой сегодня вечером, вы прольете на себя кофе.
Губернатор закатил глаза и откинулся на спинку кресла, не веря своим ушам. Мистер Дэвин громко, презрительно расхохотался. Голос Слэйтера вздрагивал от смеха, когда он спросил:
- Всего-то? Никаких молний? Никаких землетрясений? Джону пришло еще одно послание. Даже он сам удивился.
- И еще. По возвращении домой сегодня вечером вы получите в подарок пару новых кроссовок. М-м-м... темно-синего цвета.
Мистер Дэвин подошел поближе к столу, явно забавлГясь и не желая ничего пропустить.
- Господин губернатор, нам следовало организовать продажу билетов. Грандиозное представление.
- И еще, - сказал Джон, и теперь даже Мэл, оператор, подступил поближе, весь обратившись в слух. - В среду вы обнаружите, что глава вашей администрации лгал вам.
Мистер Дэвин ни в коей мере не нашел это забавным.
- Вы говорите обо мне, Баррет? На вашем месте я был бы осторожнее.
Джон посмотрел Дэвину прямо в глаза и сказал:
- Вы не уничтожили пленку с записью звонка Шэннон Дюплиес в "службу спасения". Вы хранили ее в своем столе, надеясь использовать в будущем для усиления своей власти. Но Эд Лэйк украл кассету из вашего стола, надеясь использовать ее в своих интересах, а когда вы выгнали его, он отдал пленку моему отцу... - Джон перевел взгляд на губернатора, - и именно так началась вся история с сюжетом.
Дэвин громко выругался, отвергая обвинение, и схватил Джона за руку.
- Довольно, приятель, убирайся отсюда!
- Подожди, Мартин! - приказал губернатор. Дэвин остановился и вдруг широко ухмыльнулся.
- Господин губернатор, он просто чокнутый! Он мелет чистый вздор! Его нужно выдворить отсюда поскорее.
Лицо Хирама Слэйтера исказила гримаса ярости и отвращения. Он свирепо уставился на пророка и спросил:
- Что еще?
Сильными пальцами Дэвин сжимал руку Джона, готовый выдернуть его из кресла, но Джон продолжал:
- В среду вы узнаете также, что Хэйли, ваша вторая дочь, беременна. - Джон увидел, как четырехфутовый человечек с обезумевшим от страха взглядом отскочил к столу и запрыгал, завизжал, словно взбесившийся карлик.
- Вон! Вон! Убирайся прочь от меня!
Хирам Слэйтер вскочил на ноги и пронзительно выкрикнул:
- Неслыханная наглость! Неслыханная самонадеянность! Дэвин покрепче стиснул руку Джона. Он просто ждал приказа губернатора.
- Сначала твой отец, - в бешенстве прохрипел губернатор, побагровев от ярости и трясясь всем телом. - А теперь ты! - Он взглянул на Дэвина. - Вышвырни отсюда этого психа!
Джон взмыл с кресла в воздух. Железные пальцы Дэвина едва не раздробили ему плечевую кость, пока глава администрации тащил его к двери.
Дэвин толчком распахнул дверь, буквально пронес Джона вокруг стола мисс Роудс и отпустил, выпихнув за массивные дубовые двери.
Джон привел в порядок одежду и оглянулся, обеспокоенный судьбой Мэла.
Дверь офиса губернатора снова с треском распахнулась, и из нее вылетел Мэл с видом человека, спасающегося из горящего дома.
- И можете не сомневаться, Лорен Харрис обо всем узнает! - послышались заключительные слова губернатора, брошенные в спину Мэлу. С лихорадочной суетливостью Мэл выволок за дверь всю свою аппаратуру, надеясь, что мистер Дэвин увидит, что он больше не нуждается ни в какой помощи. Джон бросился к нему на подмогу, и Мэл только пропыхтел:
- Ну, на этот раз ты точно заварил кашу! Дэвин распахнул массивную дверь и на мгновение придержал створку.
- Всего доброго, джентльмены.
Напоследок Джон еще раз взглянул Дэвину в глаза, - а потом они с Мэлом вышли в холл и двинулись прочь из величественных покоев Царя.
Другие книги Фрэнка Перетти