Глава 2. На Божьем складе нет дефицита - Капитан Джон Леврие

Я стал полицейским, когда мне исполнился 21 год. Еще в 1936 году я начал работать в отделении полиции Хьюстона и дослужился до чина капитана отдела несчастных случаев. В течение всего этого времени я не знал, что такое болезнь. Но в декабре 1968 года, когда я пошел на медицинский осмотр, все изменилось.

Я знал доктора Билла Роббинса еще с тех пор, как он был стажером, а я - полицейским-новобранцем. Он ездил со мной в патрульной машине, когда я только начал работать в полиции. Но после того, что, как я думал, было обычным медицинским осмотром в его офисе, доктор Роббинс стянул резиновые перчатки и сел на край стола. Он покачал головой. "Мне не нравится то, что я обнаружил, Джон, - сказал он, - и хочу, чтобы ты показался специалисту".

Я взглянул на него, заправил рубашку в брюки и застегнул ремень с револьвером на поясе. "Специалисту? Зачем? Моя спина немножко побаливает, но спина полицейского..." Он не слушал. "Я собираюсь послать тебя сразу же к доктору Макдональду, урологу в этом же здании".

Я знал, что лучше не спорить. Спустя два часа, после еще более основательного обследования, я выслушивал другого врача - доктора Ньютона Макдональда. Он сказал прямо в лоб: "Как скоро вы сможете лечь в госпиталь, капитан?"

"Госпиталь?" - я услышал ноту страха в своем голосе.

"Мне не нравится то, что я обнаружил, - медленно произнес он. - Ваша предстательная железа должна быть размером с орех, а она размером с лимон. Единственный способ узнать, что не в порядке, это пройти биопсию. Мы не можем ждать. Вы должны быть в госпитале не позднее, чем завтра утром".

Я пошел прямо домой. После ужина Сара Энн уложила детей в постель. Джону было только пять, Эндрю - семь, а Элизабет - девять лет. Затем я сообщил ей новость.

Она слушала молча. Мы прожили вместе счастливую жизнь. "Не откладывай этого, Джон, - спокойно сказала она. - У нас слишком много ради чего стоит жить".

Я посмотрел на нее, облокотившись на край кухонного стола. Она была так молода, так красива! Я подумал о наших прекрасных детях. Она была права, у меня было много такого, ради чего стоило жить. В тот вечер я позвонил своей дочери Лорейн, которая была замужем за баптистским служителем в Спрингфилде, штат Миссури. Она обещала, что ее церковь будет молиться за меня.

Спустя три дня, после дополнительного обследования (включая биопсию), я сидел на постели в госпитале, доедая обед. Дверь в палату открылась, и вошли доктор Макдональд и один из докторов персонала госпиталя. Они закрыли дверь и пододвинули стулья к моей кровати. Я знал, что у занятых врачей нет времени на светские разговоры, и почувствовал удары пульса в горле.

Доктор Макдональд не стал томить меня ожиданием. "Капитан, боюсь, у нас печальные новости, - он сделал паузу. Ему было трудно выдавить из себя слова. Я ждал, пытаясь удержать взгляд на его губах. - У вас рак".

Я видел, как его губы двигались, произнося слово, но мои уши отказывались воспринимать звук. Снова и снова я видел это слово на его устах. Рак, именно так. Сегодня я здоров как бык - ветеран, прослуживший тридцать три года в полиции. А завтра у меня рак.

Казалось, прошла вечность, прежде чем я смог ответить: "Ну и что же мы будем делать? Я полагаю, вам придется удалить его".

"Это не так просто, - сказал доктор Макдональд, откашлявшись. - Это злокачественная опухоль, и она на слишком продвинутой стадии, чтобы мы могли с ней справиться. Мы отсылаем вас к врачам в Онкологический институт М. Д. Андерсона. Они известны во всем мире своими исследованиями в лечении рака. Если кто-то может помочь вам, то это они. Но дело обстоит не очень хорошо, капитан, и мы солгали бы, если бы дали какую-либо надежду на будущее".

Оба доктора сочувствовали мне. Можно сказать, они были расстроены, но они знали, что я заслуженный офицер полиции и я буду требовать факты. Они представили их мне настолько честно и вместе с тем настолько мягко, насколько они могли это сделать. Затем они ушли.

Я сидел и смотрел на остывшую еду. Все выглядело безжизненным - кофе, недоеденный бифштекс по-швейцарски, яблочное пюре. Я оттолкнул поднос и свесил ноги с постели. Рак. Надежды нет.

Подойдя к окну, я стал смотреть на Хьюстон, город, который я знал лучше, чем тыльную сторону своей ладони. Он тоже был поражен раком - преступностью и болезнью, как и любой большой город. Треть века я работал, пытаясь остановить распространение этого рака, но это была задача без решения. Солнце садилось, и его прощальные лучи отражались на шпилях церквей, возвышавшихся над крышами домов. Я никогда не замечал этого прежде, но, оказалось, Хьюстон полон церквей.

Я был членом одной из них - Первой баптистской церкви. Более того, я был дьяконом в церкви, хотя моя личная вера не была слишком сильна. Некоторые из моих приятелей в отделении посмеивались надо мной, заявляя, что у меня столько же оснований называть себя баптистом, как Гарри Трумэном, - пьющий бурбон, играющий в покер, сквернословящий. Хотя я слушал, как мой пастор говорил мощные проповеди на тему спасения, у меня никогда не было победы в личной жизни. Я был дьяконом скорее благодаря добропорядочности и престижу моей профессии в городе, чем моей духовности. И вот теперь я встретился лицом к лицу со смертью и пытаюсь найти что-то, чтобы устоять. Но когда я опустил ноги в воду, то не нашел дна. Было такое ощущение, что я тону.

Я смотрел вниз с девятого этажа. Было бы просто взять и выйти из окна. Я видел людей, умирающих от рака, видел их тела, съеденные болезнью. Как просто было бы окончить все это прямо сейчас. Но то, что сказала Сара, осталось во мне: "У нас есть ради чего жить".

Я подошел к постели и сел на край, уставившись в серые сумерки, которые, казалось, поглощали меня. Как я скажу ей и детям, что умру?

На следующий день пришли доктора из Института М. Д. Андерсона. Нужно было еще сделать анализы. Доктор Дельклозе, врач, ведущий мой случай, действительно был искренним со мной: "Все, что я могу сказать вам, это то, что вам надо приготовиться побывать у огромного множества врачей", - сказал он.

"Сколько времени у меня остается?" - спросил я.

"Я не могу дать вам какой-либо надежды, - сказал он откровенно. - Может, год, может, полтора. Рак очень распространился в нижней части живота. Единственный способ лечения - это большие дозы радиации, а это означает, что одновременно мы убьем много здоровой ткани. Однако если мы хотим продлить вашу жизнь, то мы должны начинать".

Я подписал бумаги, и они начали облучение кобальтом в тот же день.

Я верил в молитву. Мы молились за больных каждую среду вечером в Первой баптистской церкви. Но мы предваряли нашу молитву об исцелении словами:

"Если на то Твоя воля, то исцели..." Я был научен этому. Я ничего не знал о молитве с властью - с той властью, которую имели Иисус и апостолы. Я, естественно, верил, что Бог может исцелять людей, но я просто не предполагал, что Он занимается чудотворением сегодня.

И вот, когда я пошел на облучение, мое тело обрили и пометили голубым карандашом, как тушу, готовую к разделке мясника. И единственная молитва, которую я сумел сказать, была: "Господи, пусть эта машина сделает то, для чего она была создана".

Все же это была неплохая молитва, ибо эта машина была разработана, чтобы убивать раковые клетки. Конечно, доктора пытались сделать так, чтобы радиация не поразила остальные органы, потому меня пометили с точностью до миллиметра. Рак был в области предстательной железы, и его надо было облучить со всех сторон, поэтому огромная кобальтовая пушка вращалась вокруг стола, и радиация проникала в тело со всех сторон.

Ежедневное лечение продолжалось в течение шести недель. Меня выписали из госпиталя и разрешили вернуться к работе, но каждое утро я должен был приходить за дозой облучения.

Прошло шесть месяцев с того дня, как была определена моя болезнь. Приближалась Пасха, и Сара упомянула, что, похоже, она будет радостнее Рождества. Может быть, кобальт сделал свое дело. Или даже лучше - может, доктора допустили ошибку. Затем, спустя сто двадцать дней после первого диагноза, боль поразила меня.

Была пятница, полдень. Я пообещал встретиться с Сарой в маленьком ресторане, где мы часто обедали.

Она уже приехала. Я улыбнулся, положил полицейскую фуражку на подоконник и вошел в кабину, где сидела она. Я тоже сел и почувствовал, словно в меня воткнули раскаленный добела кинжал. Боль пронзила правое бедро, и начались нестерпимые спазмы. Я не мог говорить и просто смотрел на Сару в немой агонии. Она схватила мою руку.

"Джон, - сказала она, задыхаясь, -что это?"

Боль постепенно стала спадать, оставлгя меня таким ослабевшим, что я едва мог говорить. Я пытался! рассказать ей; но тут, как прилив, набегающий на соленый берег, боль вернулась. Это было подобно огню в моих костях. Мое лицо покрылось капельками пота, и я потянулся к воротнику, чтобы развязать галстук. Официантка, пришедшая принять заказ, почувствовала, что что-то неладно. "Капитан Леврие, - сказала она с тревогой в голосе, - с вами все в порядке?"

"Я справлюсь с этим, - наконец сказал я. - Меня внезапно схватила боль".

Мы решили не есть. Вместо обеда мы пошли прямо в госпиталь, и доктор Дельклозе немедленно провел просвечивание рентгеном. Когда они готовили меня, я положил руку на правое бедро и почувствовал вмятину. Она была размером с серебряный доллар и прощупывалась, как дырка под кожей. Рентген показал, что это такое: рак проел дыру в бедре. Только слой кожи прикрывал пустоту.

"Прошу прощения, капитан, - сказал доктор со смирением. - Рак расширяется, как и ожидалось".

Затем размеренным тоном он сделал заключение: "Мы снова начнем облучение кобальтом и будем делать все возможное, чтобы все протекало настолько безболезненно, насколько возможно".

Ежедневные поездки в госпиталь возобновились. Сара пыталась быть спокойной. Она работала в отделении полиции до нашей свадьбы и много раз видела смерть. Но здесь все было иначе. Я не знал тогда, но доктора сообщили ей, что я, вероятно, протяну не более шести месяцев.

Я продолжал работать, хотя становился все слабее и слабее. Было трудно понять, было ли это из-за рака или из-за кобальта. Однажды вечером Сара заехала за мной на работу и сказала: "Джон, я думала вот о чем. Я долго не была занята делом. Что ты скажешь, если я вернусь на работу? "

"У тебя есть работа, - я улыбнулся, - просто позаботься о наших троих детях. А я буду зарабатывать на хлеб в этом доме. У меня еще осталось много сил".

"Ты все еще крутой полицейский, не так ли? - сказала она. - Что ж, я тоже крутая. И я собираюсь поступить в колледж по бизнесу".

И тут меня осенило, что она делает - она приводит дела в порядок. И пришло время мне сделать то же самое. Но прежде чем я смог это сделать, произошли новые события. Операция.

"Это единственный путь сохранить вам жизнь, - сказала женщина-хирург. - Этот тип рака вырастает на гормонах. Мы собираемся перенаправить поток гормонов в вашем теле посредством операции. Если мы не сделаем этого, вы на самом деле быстро умрете".

Я согласился на операцию, но в течение следующих 120 дней рак снова появился на поверхности, на этот раз на позвоночнике.

Впервые я заметил это воскресным вечером в июне. Сара взяла детей на пикник Библейской школы во время отпуска, и я был дома, пытаясь высадить в клумбе маленькое растение из горшка. Тогда я был так слаб, что я едва мог сгибаться, но я подумал, что это упражнение может помочь. Я выкопал маленькую ямку в земле, и когда я нагнулся, чтобы взять это комнатное растение, то боль, словно молния в миллион вольт, пронзила нижнюю часть спины. Я упал в грязь.

Я не мог и помыслить, что возможна такая боль. Поблизости никого не было, чтобы помочь мне, поэтому я стал тащить свое тело - частично на руках и коленях, частично на животе - вверх по ступенькам и внутрь в дом. Затем впервые в жизни я позволил себе умереть. Лежа на полу в пустом доме, я плакал и стенал неудержимо. Я сдерживался раньше из-за Сары и детей, но этим вечером, один в пустом доме, я лежал, плакал и стенал, пока, наконец, боль не отступила.

Последовала еще серия облучения кобальтом и еще более безнадежные взгляды докторов. Я получил смертный приговор.

Рак разъедает человека изнутри, и я был не единственным в семье, кого он поразил. Мужья моих двух сестер, которые тоже жили в Хьюстоне, умерли от него. Этим мужчинам было по пятьдесят с небольшим - мой собственный возраст. Похоже, я был следующим. Пришло время закончить приведение своих дел в порядок.

Я всегда хотел иметь большой старый автомобиль. Я развернулся и купил трехлетний "кадиллак". Когда лето кончилось, мы запаковали семью в машину и отправились, как я тогда думал, в последний отпуск. Я хотел, чтобы это был хороший отдых для детей. За несколько лет до этого я путешествовал по Северо-Западному побережью и хотел, чтобы Сара и дети увидели эту часть света, которая так много значила для меня: река Колумбия, Маунт-Худ, побережье штата Орегон, Лейк-Луис, Йелоустон и Роки-Маунтинс. Дети не знали этого, но мы с Сарой полагали, что это будет наше последнее лето, проведенное вместе одной семьей.

Я вернулся в Хьюстон и попытался заштопать дыры в своей жизни. Но когда жизнь протерлась до подкладки, то невозможно поднимать спустившиеся петли. Все, что ты можешь сделать, это оставить все как есть и ждать конца.

Однажды субботним утром ранней осенью я забрался в свою берлогу и включил телевизор. Джон Бисанго, наш пастор из Первой баптистской церкви, вел программу под названием "Высшая Земля". Джон приехал в Хьюстон из Оклахомы, где его церковь признавалась как самая евангельская церковь в Южной баптистской конвенции. То, что происходило в Оклахоме, стало происходить и в Хьюстоне, когда этот динамичный и молодой пастор начал поворачивать эту гигантскую церковь с головы на ноги. Я был в восхищении от его служения.

Я был слишком слаб, чтобы встать, и сидел развалившись в кресле, когда программа закончилась и началась другая. "Я верю в чудеса", - сказал женский голос. Я поднял взгляд, но не был впечатлен - на очень немногих баптистов могут произвести впечатление женщины-проповедницы. Но программа продолжалась, и эта женщина Кэтрин Кульман говорила о замечательных чудесах исцеления, и что-то внутри меня щелкнуло. Неужели это на самом деле? Я удивлялся.

Шоу закончилось, и на экране появились титры. Внезапно я увидел знакомое имя - Дик Росс, продюсер.

Я знал Дика с 1952 года, когда он работал в Хьюстоне с Билли Грэмом, будучи продюсером "Нефтяного города США". Я даже сыграл крошечную роль в том фильме и в результате стал хорошим другом Билли Грэма и его команды, и продолжал заниматься вопросами его безопасности, когда он приезжал в Хьюстон. И вот Дик Росс оказался связан с этой женщиной-проповедницей, которая говорила о чудесах исцеления.

Все эти годы я поддерживал отношения с Диком. Когда бы я ни приезжал в Калифорнию по поводу своих полицейских дел, я всегда заходил повидаться с ним. Я навещал его дома, был даже на занятиях его воскресной школы в пресвитерианской церкви. Я снял трубку и позвонил ему.

"Дик, я только что смотрел шоу Кэтрин Кульман. Эти чудеса настоящие?"

"Да, Джон, настоящие, - ответил Дик. - Но тебе надо посетить одно из этих собраний в зале "Святыня", чтобы самому убедиться. Почему ты спрашиваешь?"

Я засмущался, затем сказал прямо: "Дик, у меня рак. Он уже проявился в трех местах на моем теле, и я боюсь, в следующий раз он убьет меня. Я знаю, что это выглядит так, словно я цепляюсь за соломинку, но именно так поступает умирающий".

"Я постараюсь, чтобы мисс Кульман сама позвонила тебе", - сказал Дик.

"О нет, - возразил я. - Я знаю, она слишком занята, чтобы общаться с полицейским из Хьюстона. Просто скажи мне, где я могу достать ее книги".

"Я пришлю тебе книги, -сказал Дик. - Но я также попрошу ее позвонить тебе ради меня".

Меньше чем через неделю она действительно позвонила мне домой. "У меня такое чувство, что я уже знаю вас, - сказала она, и ее голос звучал так же, как по телевидению. - Мы включили ваше имя в наш молитвенный список, но не откладывайте посещение одного из наших собраний".

Хотя мы оба с Сарой читали ее книги и жадно смотрели ее программу по телевизору, я все же отложил посещение собрания. "Где же мы были всю нашу жизнь? - спросила Сара. - Она известна во всем мире, но я никогда не слышала о ней прежде".

Как и многие другие баптисты, мы просто не представляли, что какие-то события происходят в Царстве Божьем за пределами Южной баптистской конвенции. И теперь наши глаза открылись, и не только на другие служения, но и на дары Духа и силу Божью к исцелению. Это было таким новым, таким необычным! Все же я осознал, что это - по Библии. Несмотря на мою неосведомленность о сверхъестественных дарах Божьих, я был научен принимать Библию как Слово Божье. Когда мы начали видеть все эти ссылки на силу Святого Духа - ссылки, с которыми мы не были знакомы раньше, - наши сердца наполнились жаждой - не только по исцелению, но и жаждой принять исполнение Святым Духом.

В феврале я узнал, что мои дни кончаются. Сара и дети тоже знали это. "Папа, - сказала Элизабет, - ты поедешь в Калифорнию, а мы останемся дома и будем молиться. Мы верим, Бог исцелит тебя".

Я посмотрел на Сару Энн. Ее глаза были влажными, она кивнула и сказала: "Я верю, Он исцелит тебя".

В пятницу 19 февраля я вылетел из Хьюстона в Лос-Анджелес. Наши друзья в Лос-Анджелесе одолжили мне автомобиль, и я нашел мотель в Санта-Монике. Будучи полицейским и баптистом, я хотел составить представление о мисс Кульман еще до посещения собрания в воскресенье.

Я слышал, что она обычно прилетает за день до служения в "Святыне". Я также провел некоторые исследования, используя свои навыки полицейского, и узнал, где она останавливается. Вскоре я имел всю необходимую информацию.

Рано утром на следующий день я был в ее отеле. Я легко смог познакомиться с офицерами безопасности и "выкачал" из них информацию. Они вскоре сказали мне, в какое время мисс Кульман обычно прибывает.

Я занял место в холле и стал ждать. Спустя час дверь открылась, и она вошла. Она выглядела именно так, как я ее себе представлял. Я знал, что веду себя нагло, но я перехватил ее на пути к лифту. "Мисс Кульман, - сказал я. - Я тот самый капитан полиции из Техаса".

Она широко улыбнулась и воскликнула: "Ах, да! Вы приехали, чтобы получить исцеление".

Мы поболтали немного, и я сказал: "Мисс Кульман, я рожденный свыше верующий в Иисуса Христа. Я знаю, что мне нет необходимости быть исцеленным, чтобы уверовать, поскольку я уже верующий. Но в ваших книгах вы говорите о некоторых вещах, которые я так же сильно хочу иметь, как и физическое исцеление".

"Что же это?" - спросила она, не отрывая глаз от моего лица.

"Я хочу быть наполнен Святым Духом".

"О, - мягко улыбнулась она, - я обещаю вам, что вы сможете это иметь".

"Хорошо, я отчаянно болен, но я все же достаточно силен, чтобы дойти до зала и занять место в очереди. Я читал ваши книги и знаю план служения. Я приду в хорошем настроении рано утром, чтобы занять место получше". Я начал извиняться и повернулся.

"Подождите! - сказала она. -У меня есть чувство относительно вас, и я должна слушаться Святого Духа. Вы встретите нас здесь утром, и мы поедем вместе. Вы сможете следовать за нами в своей машине".

Я застеснялся: "Мисс Кульман, я так долго служил полицейским, и я срезал так много углов, чтобы добраться до места, а на сей раз я не хочу ничего делать такого, что могло бы помешать моему исцелению. Я просто пойду и встану в очередь с остальными".

Голос мисс Кульман стал жестким, а ее глаза заблестели. "А теперь позвольте мне сказать вам нечто, - сказала она с расстановкой. - Бог не собирается исцелить вас потому, что вы хороший. Он не собирается исцелить вас потому, что вы капитан полиции. И, конечно, Он не собирается исцелить вас из-за того способа, которым вы доберетесь до собрания".

Ей не пришлось говорить что-либо еще. На следующий день утром я следовал за ней от отеля до зала "Святыня". Мы приехали в 9.35 утра. Хотя собрание не начиналось раньше часа, тротуары перед гигантским залом были уже забиты несколькими тысячами ожидающих людей.

Мы прошли через служебный вход, и мисс Кульман сказала: "Вот, вы можете свободно походить здесь, пока не увидите, что мы с помощниками готовы. Когда я буду с ними, я хочу, чтобы и вы были рядом".

Я согласился и стал бродить по огромному залу. Сотни помощников, проехавших много миль, чтобы добровольно участвовать в служении, занимались расстановкой стульев для хора в пятьсот голосов, отгораживали участок для приехавших в инвалидных колясках, резервировали места для тех, кто приехал на заказных автобусах, и подготавливали зал для того, что должно было происходить. Даже когда я ходил по залу, я почти что мог чувствовать ощущение ожидания. Это было словно электричество. Все говорили благоговейным шепотом, словно Святой Дух уже был там. Как не похоже на ощущения на церковных служениях! Я тоже это чувствовал, и внезапно я перестал быть полицейским, перестал быть баптистским дьяконом южной деноминации. Я был просто человеком, больным раком, нуждающемся в чуде, чтобы ЖИТЬ. Если оно должно случиться со мной, то я знал, что это произойдет здесь.

Один человек представился мне как Уолтер Беннетт. Я сразу же узнал его имя. Я читал его свидетельство в книге "Бог может снова сделать это". Его жена Наурин была исцелена от ужасной болезни. Он провел меня вокруг сцены к двери, где она несла свою вахту. Я видел ее сизющей здоровьем, но я знал, что она умирала, - это дало мне новую надежду и веру. Я почувствовал, что хочу кричать.

"Джон, - сказал Уолтер, - у нас есть что-то общее. Вы - баптистский дьякон, и я тоже. Давайте выпьем по чашечке кофе".

Мы выскользнули через боковую дверь, и нашли неподалеку кафе.

"После того, как вы будете исцелены, - сказал Уолтер, - есть шанс, что ваши братья баптисты не захотят с вами общаться". Он улыбнулся со знающим видом. Он говорил с такой верой, словно знал, что я исцелюсь.

"Меня не заботит, что прочие подумают обо мне, если я исцелюсь, - сказал я, - просто потому, что это Сам Бог коснется моего тела".

Уолтер улыбнулся. Я почувствовал такую любовь к этому новому другу!

"Хорошо, но в одном мы можем быть уверены, - мягко сказал он. - Бог не для того дал вам проделать весь этот путь, чтобы вы остались ни с чем. Вы вернетесь в Хьюстон новым человеком". И то, что этот брат - баптистский дьякон - говорил с такой верой, наполнило меня возбуждением. Я едва мог дождаться начала собрания.

А в зале мисс Кульман говорила с помощниками, давая им последние инструкции перед тем, как распахнутся двери. Я подошел к ним на сцене.

"У нас сегодня капитан полиции из Хьюстона, - сказала она. - У него в теле рак, и я буду молиться за него сейчас. Я хочу, чтобы вы все склонили головы в молитве, когда я буду ходатайствовать перед Господом об этом человеке".

Я понял, что это что-то особенное. Я знал, что служение мисс Кульман - это просто сообщение о том, что делает Бог, когда происходит грандиозное "служение с чудесами", и что она сама не имеет особых даров исцеления. Она показала мне, чтобы я подошел, и протянула руки ко мне.

И хотя это был тот момент, которого я ждал, я застеснялся. Из ее книг я запомнил, что часто, когда она молилась за людей, они падали на пол. Я думал, что падение - это то, что подходит для некоторых пятидесятников, но не годится для баптиста и уж тем паче для капитана полиции. Но у меня не было выбора. Я вышел вперед и позволил ей помолиться за меня.

Расставив ноги и приняв мою лучшую стойку из дзюдо я ждал, а она коснулась меня и стала молиться о моем исцелении. Ничего не случилось. Но когда я начал расслабляться, я услышал, как она сказала: "И наполни его, благословенный Иисус, Твоим Святым Духом".

Я почувствовал, что пошатнулся, и подумал: "Этого не может быть!" Я укрепил стойку, поставив одну ногу позади другой, и услышал во второй раз: "И наполни его Твоим Святым Духом".

Мне показалось, что кто-то положил руки мне на плечи и толкнул меня на пол. Я не смог сопротивляться и рухнул на сцену. Я с трудом поднялся на ноги, но услышал в третий раз: "Наполни его Твоим Святым Духом". И я снова оказался на полу.

На сей раз я пролежал несколько минут, словно меня погрузили в ванну, полную любви. Кто-то помог мне встать, и я услышал, как мисс Кульман сказала: "А теперь найдите себе место. Мы открываем зал, и через несколько минут все сиденья будут заняты".

Мне следовало послушаться, поскольку через несколько мгновений двери распахнулись, и люди начали вливаться в зал по проходам, как лава течет по склонам вулкана. Я направился вверх по проходу, оглянувшись на целую секцию, заполненную людьми в инвалидных колясках. Я не мог оторвать свой взгляд от их лиц. Некоторые из них были так молоды и уже скрючены. И снова мне захотелось кричать. "О Господи, не эгоист ли я, что хочу исцеления, когда здесь так много людей и некоторые из них такие юные?"

Когда я стоял и смотрел, я услышал - впервые в моей жизни! - как Божий внутренний голос сказал: "На моем складе нет дефицита".

С новой силой я стал протискиваться дальше и медленно, терпя боль, поднялся по ступенькам к месту в первом ряду на балконе.

До начала собрания еще оставалось время. Гигантский хор занял свое место на сцене и в последний раз репетировал. Я разглядывал людей, сидевших вокруг меня, и представился человеку на соседнем сиденье. "Я - доктор Таунсенд", - отозвался он.

"Вы - доктор медицины?" - осведомился я, пораженный тем, что медицинские доктора посещают собрания с исцелением.

"Да, точно, - сказал он, доставая визитную карточку. - Я прихожу, потому что получаю большое благословение. Мне просто нравится наблюдать могучие дела Божьи". Затем он представил меня своей семье. "Я привез своего отца сюда из другого штата, - сказал он. - Это - его первое собрание".

Через проход сидел один из моих любимых актеров на телевидении. "Эй, ну и как тебе такое? - размышлял я про себя. - Доктора и кинозвезды из высшего общества здесь, на балконе! И они пришли не для того, чтобы себя показать, но чтобы принять участие в собрании". Это производило впечатление.

Служение началось. Красивая девушка, модель, чье лицо я часто видел на обложках женских журналов Сары, поделилась кратким свидетельством, что Иисус Христос значит в ее жизни.

Я был на многих евангелизационных собраниях, но это было необычным. Может быть, здесь было чувство ожидания, может, чувство благоговения. Но что бы это ни было, это было отличным от всех других собраний, которые я когда-либо посещал.

Мисс Кульман говорила со сцены: "Вы знаете, меня попросили это воскресенье посвятить юношеству, но люди проделали такой долгий путь, и у меня просто язык не поворачивается сказать: "Только молодые люди!" Однако, поскольку здесь сегодня так много молодых, я должна обратиться к ним".

Ее послание было кратким, и оно было адресовано молодежи. Она говорила о любви Божьей, затем произнесла один из самых сильных призывов к покаянию, которые я слышал. Если есть что-то, что может впечатлить баптиста, то это количество и движение. И когда я увидел почти тысячу молодых людей, встающих с сидений, чтобы выйти вперед и выбрать Иисуса Христа, я был поражен. В отличие от многих собраний пробуждения, которые я посетил, на этом служении не было бравурных, выдавливающих слезы историй. Просто приглашение этой стройной женщины, которая сказала: "Вы хотите быть рождены снова?". Подростки ответили, и многие из них буквально бежали вдоль проходов, чтобы принять этот вызов.

Казалось, что она забыла о времени, занимаясь с ними на сцене, молясь за многих из них лично. Наконец они вернулись на свои места, но община чувствовала, что должно случиться что-то еще.

"Отец, - прошептала она так тихо, что я едва смог услышать это, - я верю в чудеса. Я верю, что Ты снова исцеляешь сегодня, как Ты исцелял, когда Иисус Христос был на земле. Ты знаешь нужды людей, собравшихся здесь, в этом огромном зале. Я молюсь, чтобы Ты коснулся их. Во имя Иисуса я прошу об этом. Аминь".

И затем наступила тишина. Я мог слышать, как сердце бьется у меня в груди. Я стал ощущать каждую клеточку в своем теле и почти что мог чувствовать ту духовную битву, которая происходила, когда силы Святого Духа сражались с силами зла за мое тело. "О Боже, - взмолился я, поклоняясь Ему. - О Боже".

Внезапно мисс Кульман заговорила снова, и ее речь становилась учащенной, когда она получала знание о том, что творилось в зале. "Там, на балконе, человек справа от меня, только что получил исцеление от рака.

Встаньте, сэр, во имя Иисуса и возгласите это исцеление".

Я посмотрел наверх. Она указывала на противоположную сторону балкона. Это было феноменально. Я мог лишь взирать в изумлении, чувствуя, как возбуждение нарастает внутри меня. Это было настоящее. Я знал это.

"Не выходите на сцену, если вы не уверены, что Бог исцелил вас", - подчеркнула она.

Я осмотрелся и увидел, что служители ходят взад и вперед по проходам. Они расспрашивали людей, которые думали, что они исцелены, выбирая только тех, кто был по-настоящему исцелен, и предлагая им выйти вперед для свидетельства.

Исцеления, о которых она сообщала, похоже, происходили главным образом на балконе. Они передвигались справа налево.

"Двое людей исцеляются от болезни глаз".

"Женщина исцеляется прямо сейчас от артрита. Встаньте и востребуйте свое исцеление. Вы сидите прямо посередине балкона".

Мисс Кульман сказала: "Вы пришли сегодня, чтобы получить исцеление. Бог восстановил ваше здоровье. Снимите слуховой аппарат. Вы можете отлично слышать".

Я посмотрел. Встала женщина за сорок, вынимая слуховой аппарат из обоих ушей. Один из служителей стоял позади нее и шептал. Я думал, что женщина будет кричать, когда она подняла руки над головой, восхвалгя Бога. Она могла слышать. Доктор, сидевший рядом со мной, плакал и говорил: "Спасибо, Иисус".

Исцеления пошли в моем направлении через балкон. "Господи, не дай им кончиться", - взмолился я. Затем я вспомнил, что Он прошептал мне в партере: "На Божьем складе нет дефицита".

Внезапно мисс Кульман указала на левый край балкона, туда, где сидел я. "Вы проделали долгий путь за исцелением от рака, - сказала она. - Бог исцелил вас. Встаньте во имя Иисуса и востребуйте исцеление".

От сцены до балкона было так далеко! Она не могла знать, что я был там. Но ее длинный, тонкий палец указывал в моем направлении.

"О Господи, - сказал я, - конечно, я хочу быть исцелен. Но как я могу знать, что это для меня?"

И тут же тот самый внутренний голос, тот, что я слышал внизу, когда смотрел на людей в инвалидных колясках, сказал: "Встань!"

Я встал. Не чувствуя ничего особого, я просто встал в послушании и вере.

Затем я почувствовал это. Это было словно погружение в жидкую энергию. Я никогда не ощущал, как такая сила течет сквозь мое тело. Я чувствовал, что я мог бы взять телефонный справочник города Хьюстона и разорвать его на кусочки.

Ко мне подошла женщина: "Вы были исцелены от чего-то?"

"Да, так", - объявил я, горя желанием прыгать и бегать одновременно.

"Откуда вы это знаете?"

"Я никогда не чувствовал себя так чудесно. У меня едва хватает сил усидеть на месте, и я чувствую себя так хорошо! - Я все время наклонялся и сгибался, делая то, что мне было не под силу более года. - Я чувствую, что я мог бы пробежать милю".

"Тогда бегите прямо на сцену и свидетельствуйте" , - сказала она.

Я побежал. Но по дороге я начал думать - а что, если здесь есть кто-то из Хьюстона? Я там буду прыгать на сцене, а мисс Кульман возложит на меня руки, и я свалюсь на пол. Что они подумают?

Затем я осознал, что мне все равно. Спустя несколько мгновений я стоял рядом с мисс Кульман на сцене. Она просто подошла ко мне и сказала: "Мы благодарим Тебя, благословенный Отец, за исцеление этого тела. Наполни его Святым Духом".

Бум! Я снова оказался на полу. Но на этот раз благодаря новой исцеляющей энергии, струящейся сквозь мое тело, я тут же вскочил на ноги. В следующий раз она даже не коснулась меня. Она просто помолилась, протянув руки в моем направлении, и я услышал, как она сказала: "О, сила...". И я снова свалился на пол.

Я оставался там все время, все больше наслаждаясь в той ванне жидкой любви. Но даже там сатана атаковал меня. Он подошел, как рыкающий лев. "Что дает тебе право считать, что ты исцелен?"

Мисс Кульман уже обратила свое внимание на кого-то другого. Я перевернулся, встал на колени, держа голову руками, и молился: "О, Отец, дай мне веру принять то, что, как я искренне верю. Ты дал мне".

В течение многих лет я прослушал множество баптистских учебных курсов. И мой ум был хорошо ознакомлен со Словом Божьим, и в тот момент мне на память пришел стих: "И хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф" (Мал.3:10).

Я подумал о всех этих изувеченных телах, что я видел. "Отец, дай мне видимый знак, чтобы моя вера стала сильной".

Я открыл глаза, и вот к сцене подошла маленькая девочка лет девяти. Я никого не видел таким счастливым раньше. Она бегала и прыгала босиком. Она танцевала на сцене, прямо рядом с мисс Кульман, которая протянула руку, чтобы схватить ее, но промахнулась. Она повернулась и снова стала танцевать. Мисс Кульман потянулась к ней, но девочка ускакала от нее. К этому времени мать ребенка была уже на сцене. Она держала пару башмаков с тяжелыми стальными скобами.

Не сумев схватить танцующую и прыгающую девочку, мисс Кульман обратилась к матери. "Ну, что у нас тут?"

"Это моя маленькая девочка, - сказала мать, всхлипывая. - У нее был полиомиелит, когда она была младенцем, и она никогда не ходила без этих скоб. Но посмотрите, как она ходит сейчас!"

Огромное собрание разразилось громом аплодисментов.

"Как вы узнали, что Бог исцелил ее?" - спросила мисс Кульман.

"О, я почувствовала, как исцеляющая сила Божья прошла сквозь ее тело, - почти крича, сказала мать. - Я сняла скобы, и она стала бегать".

А сразу за ней стояла другая мать, держа двухлетнего ребенка. "А здесь что?" - спросила мисс Кульман.

"Бог только что исцелил ногу моего младенца", - голос матери так сильно дрожал, что ее трудно было понять.

Мисс Кульман протянула руку и взяла ножку младенца. "Эта нога была больной?"

"Да, да, это она", - выпалила мать. "Но я не вижу отличий этой ноги от другой". "Но посмотрите на это, - сказала мать, держа специально сконструированный ботинок. - Этот ребенок был рожден с косолапостью. И было сделано много операций. Если бы вы массировали ступню так, как вы ее трете сейчас, малышка закричала бы от боли".

"Здесь, на сцене, со мной есть врачи, - сказала мисс Кульман. - Они знают меня. Есть ли в зале доктор, который не знает меня и не знает этих детей? Не могли бы вы подняться сюда и осмотреть их?" Встал один мужчина.

"Вы - практикующий врач, сэр?" - спросила она.

"Да", - сказал он. "Где вы практикуете?"

"Госпиталь святого Луки здесь, в Лос-Анджелесе". "Не могли бы вы подняться и осмотреть этих детей?"

Доктор вышел на сцену. "Первое, что я скажу: маленькая девочка, бегающая и прыгающая на этих тонюсеньких ножках, - это чудо. Без чуда она не могла бы даже стоять на них, не то что прыгать от радости. - Затем он взял ноги младенца и сложил их вместе. Мисс Кульман, - сказал он серьезно, - я не могу обнаружить разницы между ножками этого ребенка. Я думаю, его мать может выбросить ортопедическую обувь".

Мне не нужны были еще доказательства. Я прошел за кулисы, нашел телефон и позвонил Саре в Хьюстон. Номер был занят, и я попросил телефонистку вклиниться в разговор.

"Я не могу этого сделать, если это не вопрос жизни и смерти", - сказала она.

"Это именно такой вопрос, мисс. И вы можете прослушивать, если хотите".

Внезапно Сара оказалась на проводе. Я пытался говорить, но все, что я мог, это всхлипывать. Я никогда не плакал так сильно за всю свою жизнь, как сейчас, держа трубку за кулисами в зале "Святыня". Сара продолжала говорить: "Джон, Джон, ты исцелен?"

Я наконец смог ответить. Я был исцелен. Затем начала плакать она. Я надеялся, что телефонистка слушала. Звонок был о жизни, не о смерти.

Я снова подошел к краю сцены и стал наблюдать. Пятеро католических священников, один из них монсеньер (Титул высокопоставленных католических священников. Прим. пер.), сидели в первом ряду на сцене. Монсеньер сидел на краешке своего стула, глядя на все это. Когда мисс Кульман проходила мимо него, она увидела, как он сосредоточен. "Не хотели бы вы этого?" - спросила она.

Он знал точно, что она имела в виду, поскольку он встал, а его мантия заструилась вниз: "Да".

Она возложила на него руки и сказала: "Наполни его Святым Духом". Он упал. Она повернулась к другим священникам и сказала: "Давайте". Каждый из них прошел через то же, оказавшись на полу.

Хиппи спасались. Скрюченные части тел распрямлялись. Мой собственный рак был исцелен. Католические священники были наполнены Святым Духом. Я ушел в изумлении и уехал к себе в мотель. Это было нечто большее, чем я мог понять.

В мотеле я делал все виды упражнений - приседания, элементы зарядки - то, что я не мог делать больше года. И делал это с легкостью. Даже без медицинского обследования я знал, что был исцелен. Всю ту ночь я просыпался не для того, чтобы принимать болеутоляющие таблетки (поскольку я прекратил прием всех препаратов в то утро, прежде чем идти на служение), но чтобы громко говорить в темноте: "Спасибо, Иисус. Хвала Господу!"

Затем я встретился с Сарой и детьми. Они ждали в аэропорту Хьюстона, когда я прилетел. Я бросился к, ним, обнял Сару так сильно, что буквально оторвал ее от пола. Она задохнулась в моих объятиях. Затем я схватил мальчиков - сначала Эндрю, затем Джона, приподнял их и держал над головой. Я обнял Элизабет. Мы тут же стали разговаривать.

"Твое лицо, Джон, - сказала Сара, - оно такое цветущее и полное жизни".

"Я знала, что ты будешь исцелен, - сказала Элизабет. - Я каждый день молилась за тебя в 9, 12 и 6".

"И мы тоже, папа, - пропищал маленький Джон. - И мы, маленькие ребята, тоже молились. Мы знали - Бог исцелит тебя".

Это уже переполнило чашу, и вот заслуженный капитан полиции стоял посреди аэропорта Хьюстона и плакал.

Вскоре после этого я вернулся в Институт М. Д. Андерсона, чтобы пройти медицинское обследование. У меня была назначена встреча с двумя докторами в один день.

Первым доктором была та самая, которая рекомендовала операцию. Я дал ей экземпляр книги мисс Кульман "Я верую в чудеса". Она взглянула на книгу, выслушала мою историю, а затем посмотрела на меня так, словно я сошел с ума.

"Позвольте мне сказать вам кое-что, - сказала она. - Единственное чудо, которое случилось с вами, - это медицинское чудо. И это все. Единственное, что держит вас в живых, это препараты. Прекратите их принимать, и посмотрим, сколько вы протянете". Я улыбнулся. "Отлично, я не принимаю никаких препаратов с 20 февраля, то есть уже больше месяца".

Она была в шоке и разозлилась. "Вы поступили очень глупо, мистер Леврие, - ядовито сказала она. - Пройдет немного времени, и рак проявит себя где-то еще, и вы умрете".

Что за странное отношение для ученого, подумал я!

Я ушел и направился к офису доктора Лоуэлла Миллера, главы отделения лучевой терапии в Германовском госпитале. Я надеялся, что его реакция будет более позитивной, но после предыдущей встречи решил не говорить ему ни слова о чуде. Он мог просто сам все обнаружить.

Его медсестра попросила меня пройти в раздевалку и подготовиться к медицинскому обследованию. И тут я заметил странную вещь. Как и многие полицейские со стажем, я заработал сильное варикозное расширение вен на ногах. Я не носил бермуды на публике, поскольку стеснялся узлов на ногах. Конечно, ты не беспокоишься о варикозных венах, когда умираешь от рака, но в ярком свете медицинских ламп я посмотрел на свои ноги впервые после возвращения из Лос-Анджелеса. Господь не только исцелил меня от рака, но Он также вылечил варикозное расширение вен. Мои ноги были гладкими, как у подростка. Когда доктор Миллер вошел в комнату, я был переполнен хвалой Богу.

Он не привык видеть больных раком в таком радостном настроении и отступил назад: "Боже! Что же тут произошло с вами на самом деле?"

Этого было достаточно, чтобы я выложил ему всю историю, как Иисус Христос вылечил мой рак.

"А теперь вот что, - сказал доктор Миллер. - Я тоже христианин, но Бог дал нам достаточно здравого смысла, чтобы мы пользовались им".

"Я не собираюсь спорить с вами об этом, - сказал я с задором. - Я потому и пришел сюда для обследования. Я пройду любой тест, который вы выберете. Но я говорю вам, что вы не найдете никаких отклонений". "Отлично, - сказал доктор, - приступим". И за этим последовало самое тщательное медицинское обследование, которое я только проходил.

Когда он закончил, он сказал: "Знаете, я хотел бы, чтобы моя предстательная железа была в таком же состоянии, как и ваша". Затем он прошелся по моему позвоночнику, простукивая позвонок за позвонком. "Замечательно, - все повторял он. -Замечательно".

Он послал меня на рентген, а затем сказал: "Я позвоню вам через день или около того, когда я сверю эти снимки со старыми. Но, судя по всем показаниям, вы исцелены ".

Спустя три дня зазвонил телефон на столе в моем офисе на втором этаже в отделении полиции города Хьюстона. Это был доктор Миллер. "Капитан, - сказал он, - у меня хорошая новость. Я не смог найти абсолютно никаких следов рака. А теперь я хочу задать вам другой вопрос. Вы выступаете?"

"Вы говорите о моей работе в полиции? " - сказал я.

"Нет, - сказал он, - не о полицейской работе. Я хочу, чтобы вы пришли в мою церковь и рассказали людям, что Бог сделал для вас".

И это открыло дверь. И с тех пор я езжу по разным странам, рассказывая потерявшим надежду людям о том, что у Бога нет дефицита на Его складе чудес.